ОЗЕРО ОТКРЫВАЕТ ТАЙНУ (Рукопись книги Л.Н. Бруевой)

"ПОКА НЕ ПОХОРОНЕН ПОСЛЕДНИЙ СОЛДАТ…"
Рукопись книги Л.Н. Бруевой

1. ОЗЕРО ОТКРЫВАЕТ ТАЙНУ

Летят года, проносятся десятилетия. Многое изменяется в жизни. Но остается память. Память человеческая. Она хранит всё: и плохое, и хорошее, оставаясь достоянием истории. А ничего не забыть помогают музеи, архивы и люди, по крупицам собирающие драгоценные факты улетевших дней.

Сегодня музей боевой славы 953 Витебского штурмового авиаполка, получивший в 1990 году наименование "народный", является гордостью коллектива Витебского ПТУ-96. А начиналось всё в 1969 году" с создания клуба туристов "Искатель", девизом которого были слова П.М. Машерова: "Ни одно имя воина, партизана, подпольщика, ни одно имя женщины или ребёнка, павших жертвой фашизма, не должно быть обойдено, упущено или забыто!" Педагоги училища, увлеченные этой идеей, не считаясь с личным временем, воплощают девиз в жизнь, увлекая ребят, обогащая их духовно.

В 1963 году члены клуба туристов "Искатель" начали работу по сбору материалов о боевом пути 963 Витебского штурмового авиаполка. Во время велопохода ребята побывали на месте, где с октября 1943г. по июнь 1944г. базировался первый фронтовой аэродром полка - в д. Чекулино Смоленской области. Тогда же, в 1963 году, побывали в Калинковичах, в действующем 953 Витебском бомбардировочном авиаполку, осмотрели музей, где находится большое количество экспонатов, переданных ветеранами. В этом же велопоходе, в одном из Гомельских ПТУ, встретились с удивительным человеком - первым поисковиком Белоруссии - Горевым Маратом Григорьевичем. Нам очень хотелось перенять его богатый опыт по поиску погибших воинов. Всем очень понравился музей боевой славы и Стена Памяти возле входа в училище, которую сложили сами учащиеся - будущие строители. На ней прикреплены куски покорёженного металла от поднятых самолетов, а по верху - красные звездочки - по количеству имён, установленных в ходе поиска членами Гомельского клуба "РВС".

В то же время в наш клуб "Искатель" обратился ветеран 953 Витебского штурмового авиаполка Шалин Анатолий Алексеевич с просьбой: "Отыскать места гибели пропавших без вести экипажей". Самого Анатолия Алексеевича ветераны полка долгие годы считали пропавшим без вести. И только спустя 24 года, когда ему удалось разыскать комиссара полка Семикраса В.В., Шалин А.А. написал: "Да, я погиб 3 февраля 1944 года…". И подробно описал события того страшного дня…

Его самолет был сбит в районе д. Вороны Витебского района. От сильного удара о землю лётчик ударился лицом о приборную доску самолёта. Раненный в руку Алёша Седов /стрелок/ вытащил Шалила А.А. из кабины горящего самолета. Когда Шалин А.А. пришёл в себя, он увидел догорающий самолёт и каких-то людей, бегущих к ним по полю. Стали кричать, звать на помощь (думали, наши). Оказалось - полицаи... Они схватили летчика и стрелка, передали в концлагерь фашистам.

В концлагере рядом с собой на нарах Шалин А.А. по голосу узнал еще одного товарища по боевому вылету - Синичкина Александра. Он был весь в бумажных бинтах. /Позже нам удалось разыскать для своего музея две книги об этом человеке: "Последний вылет" и "Александр Синичкин"/.

Во время боя у А. Синичкина загорелся бензобак самолета. Зная, что до взрыва остаются последние считанные минуты, летчик приказывает стрелку: "Прыгать". Но стрелок молчит… Решив, что стрелок ранен, и потому не отзывается, А. Синичкин решает тянуть горящую машину к линии фронта. На нем горят унты, горит одежда, загорелся шлем на голове…Огонь ляжет лицо, руки… Последним усилием воли направив пылающую машину к земле, он успел сдвинуть фонарь кабины, отстегнул ремни парашюта… Почти удалось посадить самолет, но от сильного удара лётчика выбросило из кабины… Он вскочил, бросился к самолету, выхватил из огня своего стрелка, скатился с ним в овраг… Прогремел взрыв… И только глубокий снег спас лётчика от гибели под обломками самолёта…

В полузабытьи, не понимая, что стрелок мертвый, А. Синичкин взвалил его на спину и обожжёнными руками стал ползти по снегу, направляясь, как ему казалось, к линии фронта… Немцы, видя мужество этого 19-летнего парня, не пристрелили его, а передали в Витебск в концлагерь. В концлагере какой-то немецкий врач дал нашему пленному врачу баночку мази, предупредив, что с такими ожогами больше двух дней он не протянет… Но Синичкин выжил. Раны зарубцевались… Когда из Витебского концлагеря их угоняли на Оршу, во время налёта нашей авиации, когда конвоиры попрятались в канавы, пленные бросились бежать. У Синичкина не было сил бежать. Он упал недалеко от дороги в рожь. Немцы, видимо решив, что он мертвый, не тронули его. Когда А. Синичкину удалось перейти линию фронта и вернуться к своим, его невозможно было узнать…

В том же Витебском концлагере вместе с Шалиным А.А. оказался еще один товарищ по боевому вылету: летчик Николай Ремизов. Из-за сильной контузии у Шалина А.А. почти отказало зрение. Если бы об этом узнали фашисты, его бы расстреляли. Трижды их с Николаем Ремизовым водили на расстрел. Заставляли копать могилу. Связанных сбрасывали в яму. Вытаскивали, издевались, бросали в кузов грузовика и увозили в концлагерь…

Из Витебска их отправили в Минск. В Минске - разлучили… Когда эшелон направлялся в Германию, Коля Ремизов с другими военнопленными напал на конвоиров. Они вырвали доски в полу вагона, и на всем ходу бросились на рельсы… Из всего вагона в живых осталось только 3 человека, в том числе и Николай Ремизов.

А Шалина немцы угнали в Германию. Оттуда по канализационной трубе группе военнопленных помогли совершить побег Чехословацкие партизаны. До конца войны А. Шалин сражался вместе с ними…

Анатолий Алексеевич Шалин теперь живет в г. Ярославле. Ему очень многое приелось пережить. Часто пишет нам письма. В одном из них он писал: "В д. Чекулино было похоронено несколько экипажей наших фронтовых товарищей. Это первая братская могила нашего полка. А те, кто погиб над территорией, занятой противником - могил не имеют… Только нашу память, да довольно приблизительное место падения. Ибо в горячке боя, в воздухе, память товарищей не могла фиксировать место гибели экипажа… И все же, если сможете, помогите найти наш четвертый экипаж! В тот вылет, 3 февраля 1944 г., он падая горящий, неуправляемый… Упал где-то в районе перекрестка, где стоит памятник нашего полка…"

Мы запросили Центральный архив Министерства обороны. Нам ответили, что в этот день "не вернулось с боевого задания 7 экипажей 953 штурмового авиаполка".

Во всех походах мы опрашивали местное население - искали очевидцев боев. Но оказалось, что найти их под Витебском непросто, так как фронт здесь стоял 9 месяцев. Немцы осенью 1943 г. угнали жителей в Литву, - деревни были пустыми… И все же нам повезло: в одной деревушке сторож пионерлагеря "Дружба" Иван Маркович Прокопенков на вопрос ребят, ответил:

- А я знаю, где лежит самолет!

- Вы что, видели, как он падал? - спросили ребята.

- Нет! Видеть его я не мог. На фронте был в то время, - ответил Иван Маркович. - Да вот рыбаки, сетью, года три назад, вытащили куски дюраля. Вон они до сих пор в кустах валяются… Сообщили в военкомат, а они так и не приехали.

Мы осмотрели обломки, поднятые рыбаками. Действительно, похоже на куски самолетной обшивки.

В апреле 1984 года к нам в училище пришел работать секретарем комитета комсомола Игорь Николаевич Красовский. Оказалось, что он - спортсмен-подводник. С мастером производственного обучения Михальченко Николаем Ильичом, на его личной машине, мы после работы отправились на озеро. По дороге заехали на спасательную станцию за аквалангами и водолазом-спасателем Виктором Кургановым.

Одолжив у сторожа пионерлагеря "Дружба" лодку и весла, поплыли к противоположному берегу, по направлению, указанному направление Иваном Марковичем Прокопенковым…

Два водолаза поочередно с лодки погружались в воду. Долго, на ощупь обследовали дно озера… Наконец, Виктору удалось найти консоль крыла самолета. В аппаратах заканчивался воздух, - и мы приняли решение приехать на озеро через пару дней, подготовив снаряжение и надежную лодку (Из лодки сторожа приходилось постоянно ведром вычерпывать воду).

В теплый майский день на мотоцикле с коляской мастера п/о Пашкевича Георгия Фотеевича и легковой машине Николая Ильича Михальченко (к которой прицепили прицеп с моторной лодкой), мы выехали к Бернскому озеру. Вначале боялись брать с собой учащихся, так как по рассказам первого начальника пионерлагеря "Дружба", когда велось строительство, на территория лагеря беля обнаружены две неразорвавшиеся авиабомбы. Строители на лодке завезли их на середину озера и выбросили в воду…

Осторожно, с лодки, мы начали "кошками" прочесывать дно озера... За что-то зацепились… Игорь нырнул, чтобы отцепить "кошку". Оказалось, что зацепились за обломки самолета.

Игорь на ощупь начал поднимать различные детали самолета. Мы в лодке радовались каждой его находке, пытаясь определить, что это за деталь. Ему удалось поднять лопасть пропеллера, кок винта, поворотники крыльев, каркас крыла, крыльевой пулемет "Шкас", направляющую от реактивного снаряда, на которой по-русски написано: "работать". Но раз по-русски написано, значит, - самолет наш, советский. Вот появилась из воды и лента крупнокалиберного пулемета, в которой чередуясь шли снаряды: разрывной, бронебойный, трассирующий. В воде Игорь нащупал шасси самолета. Обвязав колесо веревкой, подал её конец нам в лодку. Мы попытались тянуть, но лодку от усилия переворачивало. Шасси самолёта словно вросло в дно озера. Мы прекратили попытки и решили обратиться за помощью к военным.

С утра пораньше Игорь Красовский поехал в Журжево и обратился к замполиту воинской части. Тот пригласил к себе в кабинет поисковую группу "чудаков", как их шутя называли в части: командира авиаотряда майора Гончаренко Александра Николаевича, командира корабля Ил-76 военно-транспортной авиации капитана Бельницкого Александра Алексеевича н его бортинженера капитана Косова Олега Васильевича, начальника парашютной службы полка - капитана Коротченхо Юрия Петровича. Оказалось, что они еще с 1963 года занимались поиском погибших в годы войны самолетов. И про наш самолет им уже рассказывали. Они даже как-то пытались его искать, но не нашли.

Игорь Красовский подробно рассказал то, что ему пришлось увидеть и почувствовать на дне. Тут же при нем капитан А.А. Бельницкий на листе бумаги изобразил, как разбившийся самолет лежит на дне озера. По рассказам Игоря, было очень похоже. Все вместе, еще до выезда на озеро, принялись обсуждать, как лучше поднимать самолёт, какое необходимо захватить с собой снаряжение. Для подъема тяжестей с дна озера, с шестиметровой глубины, необходим был грузовой понтон. Но такого в части не оказалось. Тогда приняли решение изготовить самодельный понтон. С этой целью взяли обычную летную спасательную лодку, поместили ее в тормозной парашют самолета Су-11. С этим приспособлением выехали на озеро.

Под водой водолазы привязали стропы тормозного парашюта к шасси самолета, и с помощью баллончиков, автоматически надули под водой спасательную лодку. Таким же образом начали поднимать и другие детали самолета. Подняли верх кабины стрелка, крупнокалиберный пулемет УБТ… Под ним водолазы обнаружили останки стрелка - черные обугленные кости. Он, видимо, сгорел в кабине самолета. В том же месте нашли размокший томик Л.Н. Толстого - роман "Воскресенье", рабочую инструкцию самолета Ил-2, листочки бумаги (видимо, из записной книжки). На этих клочках бумаги чуть заметно виднелись какие-то записи. Тогда же среди ила водолазы нащупали пистолет ТТ.

Похоронили стрелка как неизвестного воина. И только позже стало известно, что стрелком самолета был сержант Аншуков Михаил Григорьевич, 1922 года рождения, уроженец Архангельской области, Лешуконского района, седо Лебское. Мы разыскали его родную сестру Екатерину Григорьевну Аншукову. К сожалению, приехать в Витебск она не смогла, так как была тяжело больна. Но приезжали двоюродные брат и сестра. Привезли фотографию и воспоминания о брате. Они рассказали, что отец Миши - дядька Григорий, как они его звали, до самой смерти все ждал сына. Часто вечерами, глядя на фотографию, тихонько плакал и звал: "Где ты, сынок?! Хоть мертвый найдись! людей стыдно…"

В те дни, в июне 1984 года, когда с дна озера поднимали кабину стрелка, в Витебском ПТУ-96 открывали музей боевой славы. Над его созданием под руководством художников Спрингер Михаила и Натальи трудились все члены клуба туристов "Искатель". И уже приехавшие на встречу ветераны 953 Витебского штурмового авиаполка построились вместе с ребятами у входа в музей на открытие, когда неожиданно для всех вопя в холл представителя воинской частя, неся на плечах для передачи музею поднятый с дна озера крупнокалиберный пулемет УБТ… И хотя и сам музей вызвал у ветеранов восхищение, каждому из них хотелось пощупать детали самолета Ил-2, поднятые с дна озера. Они ведь на таких самолетах летали.

На следующий день, посетив памятник полка на десятом километре шоссе Витебск-Москва, ветераны вместе с нами выехали на берег озера, где водолазы продолжали работы по подъему самолета. Каждая поднятая деталь самолета вызывала большой интерес. Но кабину летчика оторвать от дна никак не удавалось. Нужна была техника для размывки кабины.

Игорь Красовский знал, что на Минском авиаремонтном предприятии №487 есть опытная поисковая группа водолазов. Он обратился к ним за помощью. Руководитель минских подводников, инженер Евгений Николаевич Макавик, обследовав лежащий на дне озера самолет, пришел к выводу, что лучше всего поднимать зимой, когда есть опора о лед: удобнее поставить мотопомпу, лебедку. Да и устойчивее, чем с лодки.

В начале марта 1985 года члены клуба "Искатель" выехали в д. Вороны Витебского района, чтобы расчистить занесенную снегом дорогу к озеру, подготовить на льду площадку для подъема самолета, выпилить "майну" двухметровой ширины и метровой длины (лед в то время на озере был почти метровой толщины). Группа водолазов из Минска приехала в пятницу во второй половине дня. Прямо с дороги, даже не пообедав, они начали готовиться к погружению.

Два дня от темна до темна с помощью мотопомпы сильной струёй воды размывали кабину самолета от земли и ила. Работать было очень тяжело. Об острые, рваные, покореженные борта кабины самолета постоянно рвали резиновые водолазные костюмы. Их каждый вечер приходилось подклеивать. Костюмов явно не хватало. И тогда брат Игоря Красовского - Олег опустился под лед в водолазном костюме мокрого тина, в котором обогрев воды происходит только линь за счет температуры тела человека. Но более 15-ти минут пробыть под водой в этом костюме он не смог.

С воинской частью заранее по телефону било договорено, что в воскресенье они пришлют на берег озера военный тягач. Уже все было подготовлено к подъему, но тягач так и не прибыл. А вручную поднять пятитонную кабину, конечно невозможно…

В тот же вечер, когда расстроенные минчане собирались уезжать, произошла неожиданная встреча: в домик, где мы ночевали, пришел житель деревни Поляи. С ним был мальчик лет 10-12. Смущаясь, он поздоровался с нами и сказал, что хочет нам помочь.

- Что, кушать! - пошутили наши мужчины. - Садись, - пригласили они к столу, - всем хватит!

- Спасибо! - смутился мужчина. - Я только хотел сказать вам, что мой отец видел, как падал этот самолет. Он тогда маленьким был, как мой сын, - показал он на мальчика. - Я его к вам завтра утром приведу на озеро.

Мы очень обрадовались такому предложению. К сожалению, не записала фамилию ни этого мужчины, ни его отца. С нетерпением ожидали встречи с очевидцем гибели самолета, предполагая, что многие загадки ом поможет решить.

Рано утром на берег озера действительно подошел пожилой мужчина невысокого роста. Он представился нам, как житель д. Поляи и сказал, что это его сын приходил вчера.

- Вы видели, как падал самолет? - с нетерпением спросил Игорь Красовский.

- Я тогда мальчонкой был, - ответил мужчина. - Лет 12 всего было. Возле нашей деревни Поляи зенитки немецкие стояли - "Арлеконы"… Осенью 43 года это было - я хорошо помню… Мы с другом этот бой наблюдали… Вон на той горе стояли, - показал ом рукой, - один самолет упад в озеро, второй - в болото за Поляями, а третий - на поле у д. Вороны. Немцы сразу на мотоциклы вскочили - и туда… Что с теми летчиками, что в Воронах упали, не знаю. Слышал, схватили их немцы…

- Скажите, а тот самолет, что в озеро упал, взорвался? - расспрашивал Игорь.

- Нет, взрыва мм не слышали… Вроде как зашипело только, когда в воду вошел… А взрыва не было. Мы бы услышали…

- А экипаж? - спросила я.

- Так в самолете, наверное. Парашютистов не видать было, - ответил старик.

- А вы еще говорили, что в болото третий самолет упал? - сказал Игорь.

- Вытащили тот самолет вскорости после войны. Тракторами тащили… Рассказывали, что еще документ летчика нашли… Да вы лучше к трактористу подъедьте. Он в Пушкарях живет… Кажись, предпоследний дом справа… Еще и сейчас на тракторе работает…

Мы поблагодарили старика за столь ценную информацию и в тот же день заехали в д. Пушкари. Был обеденный перерыв, и хозяин как раз оказался дома (мы это поняли, подъехав к дому и увидев у стоящий у калитки трактор). Выслушав наши вопросы о подъеме самолета, он рассказал:

- В 51-ом это было, летом. Мы с другом с работы ехали из Поляев в Огородники. Он и предложил на болото заехать, чтобы двигатель от самолета вытащить и на металлолом сдать. Деньги тогда за металл большие платили… Болото как раз пересохло - жара стояла. Съехали мы немного я сторону от дороги. Там еще кусты небольшие росли. Двигатель самолета я тросом зацепил и тащить трактором начал. Вот тогда мы и нашли летчика. У него еще комсомольский билет и кошелек был.

- И где же эти документы? - спросила я

- Документ тот мокрый был совсем. Я его домой привез и на печку сушить положил, - ответил тракторист. - Утром на работу уехал. Пока на работе был, приехала председатель сельсовета, забрала документ и увезла в Витебск, в военкомат.

- А фамилию летчика вы не запомнили? - с надеждой спросила я.

- Нет! Не запомнил. Да и мокрый билет был совсем - не разобрал сразу…

- А место, где двигатель тащили, показать сможете? - спросил Игорь.

- Да нет, пожалуй, не найду уж сейчас… Столько лет прошло. Там, когда памятник летчикам ставили, дорогу кольцевую провели. Изменилось все… Но я еще попробую поискать… Мы распрощались с трактористом и уехали в Витебск.

Уже назавтра, к самому открытию я была в Витебском райвоенкомате. На мой вопрос военком ответил:

- Комсомольские документа не храним.

- Но ведь это - документа погибшего летчика! - возмутилась я. - Хоть какая-то запись должна была сохраниться?!

- Сомневаюсь, - пожал плечами военком. - В те годы не до того людям было… Но если время у Вас есть, - он снял с полки шкафчика какую-то книгу, - вот, можете просмотреть - это самая первая книга учета воинских захоронений, составленная в пятидесятые годы.

Военком вышел, оставив меня одну в кабинете. Я начала листать страницу за страницей, внимательно просматривая потускневшие от времени строчки… И вдруг, в середине книги, в конце страницы мое внимание привлекла запись: "В августе 1951 года в двух километрах между д. Поляи и д. 0городники, при извлечении двигателя самолета Ил-2, найдены останки летчика, младшего лейтенанта Халикова Габдулхая Хадимовича, 1922 рода рождения".

- Скажите, пожалуйста, а где Халиков похоронен? - спросила я военкома, когда он вернулся в свой кабинет.

- Сейчас посмотрим, - ответил военком и взял книги учета, составленные в шестидесятых годах. - Нет, такой фамилии нет в списках, - развел руками военком. - Значит, в нашем районе ни на одном памятнике Халиков Г.Х. не числится.

При первой же возможности мы опять выехали в д. Пушкари. Хозяин встретил приветливо. Я рассказала ему о записи в книге учета в военкомате и спросила:

- Скажите, пожалуйста, а где Вы хоронили летчика?

- А что там было хоронить?! - вопросом на вопрос ответил тракторист. - Там же одни кости были!

- И куда Вы их дели?

- Там и оставили в болоте.

- А место не вспомнили? - спросила я.

- Да я уж и сам сколько раз пытался найти после Вашего приезда. Да только все напрасно! Не найду никак… Позарастало все кругом… Переменилось… Не узнать уж сейчас…

Мм уехали в Витебск, расстроенные этим разговором. Жаль, что в пятидесятое года, люди не додумались увековечить память погибшего экипажа. А что же теперь, через сорок лет после войны сообщить родным Халикова Г.Х. Что кости их сына так и валяются в болоте не захороненными? Что ему, отдавшему свое жизнь за Родину, нет места ни на одном памятнике?

На наш запрос в Центральный архив Министерства обороны прибыл ответ: "Летчик, младшей лейтенант Халиков Габдул Халимович, 1922 года рождения, уроженец г. Бугульма Татарской АССР, член ВЛКСМ, 11 ноября 1943 года пропал без вести при выполнении боевого задания. Отец Халиков Халим Халимович проживал в Татарской АССР, г. Бугульма, Новотесьяновский район, с. Белозеро".

Я обратилась в совет ветеранов 3 Воздушной Армии, в состав которой входил 949 штурмовой авиаполк 211 штурмовой авиадивизии, где по данным архива служил Халиков Г.Х. Через некоторое время нам прислали адреса бывших однополчан Халикова Г.Х. Мы написали всем четверым… Трое ответили, что не помнят такого летчика (служили в полку позже), а ответ четвертого ветерана - бывшего командира 2 авиаэскадрильи 949 штурмового авиаполка - Героя Советского Союза Иванова Александра Ивановича, всех нас очень взволновал и обрадовал. Вот что он пишет:

"11 ноября 1943 года нашей 2-й авиаэскадрилье было дано боевое задание: нанести удар по колонне противника в районе села Сеньково, что южнее Городка. В составе группы были: Медведев Л. (ведущий), Землянский, Грабовский, Долгов, Халиков, Иванов. Группа штурмовиков зашла на аэродром истребителей прикрытия, но они не взлетели, так как была плохая погода. После удара по цели при заходе на вторую штурмовку на нас напали истребители противника (10-15 Ме-109), которые базировались на севере Витебска. Завязался воздушный бой. Два самолета ушли на восток, на свою территорию (Медведев и Землянский), а остальные были вынуждены в ходе боя с истребителями противника постепенно отклониться на юго-восток. До линии фронта было километров 50. Мой воздушный стрелок, Тадулевич, все время отбивался от них, пока были крупнокалиберные патроны. Затем истребители противника с близкого расстояния расстреляли Тадулевича. Самолет загорелся, потерял управление, так как был срезан руль высоты и огромные пробоины в крыльях. Шасси выпали из гондол. Самолет с креном, круто снижаясь, упал на склон высоты 200 и срикошетировал (что и смягчило удар о землю). При ударе пожар погас. Самолет сильно дымил. Винт и хвост самолета отвалились.

Остальные самолеты, пока меня не сбили, шли левее. Их тоже все время атаковали истребители противника. Когда после удара о землю я привел в себя, увидел, как один из наших самолетов, отстреливаясь ракетами, повернул на север. Остальные два самолета уже были, видимо, сбиты.

Мой самолет упал недалеко от того места, где в это время наши войска прорывали оборону фашистов. Я оказался на нейтральной территории. Наши бойцы бросились в атаку и отбросили фашистов. Они и вывели меня из обстреливаемой зоны.

Мой стрелок - Тадулевич из Ленинграда - был весь изрешечен пулями и осколками от снарядов. Пехотинцы похоронили его у высоты №200, поставив на могилу лопасть пропеллера.

О судьбе Грабовского, Долгова (из Ленинграда), Халикова в полку ничего не было известно. Кто выпрыгнул с парашютом у д. Вороны: Долгов или Грабовский? Чей самолет лежит в озере?"

Ответы на эти вопросе, к сожалению, пока хранит Бернское озеро.

Прошло 2 месяца. 3 мая 1985 рода к нам опять приехали водолазы из Минска. Они привезли оборудование для размывки грунта, ручную лебедку, камеры от самолетов Як-40. Наши ребята помогли смонтировать огромный плот, отбуксировали его к месту подъема самолета. И опять началась напряженная работа по размывке грунта вокруг кабины, за два месяца её занесло землей…

Когда борта кабины самолета освободили от земли и ила, начали механической лебедкой поднимать их с грунта. Затем подвязывали к ним большие бревна и транспортировали к берегу. Когда подняли борта кабины, водолазы нащупали большую плоскую плиту. Подняли её наверх. Это оказалась бронеспинка из кабины летчика. На ней отчетливо был виден отпечаток трупа… Два водолаза опустились на дно озера, осторожно обняли между собой труп летчика и всплыли с ним наверх. В лодке доставили на берег…

Сдерживая дыхание из-за сильного трупного запаха, мы с Игорем Красовским начали аккуратно разнимать то, что осталось от летчика (буквально на глазах труп начал разлагаться).

Замок подвесной системы парашюта невозможно было расстегнуть, так как его заклинило. Тогда Игорь ножом перерезал ремни подвесной системы, аккуратно разрезал снизу вверх комбинезон. На гимнастерке мы обнаружили орден Красной Звезды, в кармане гимнастерки - целую пачку документов…

Нам не терпелось разобрать документы, чтобы узнать фамилию летчика. Но руководитель Минских водолазов Евгений Николаевич Макавик, когда-то работавший в поисковой группе исторического музея, объяснил нам, что этого делать без специалистов ни в коем случае нельзя. Он аккуратно запаковал все найденные документы в несколько целлофановых пакетов, плотно увязывая каждый пакет, чтобы не было доступа воздуха и чтобы документы не пересохли, пока не попадут в руки криминалистов… В брючных карманах у летчика нашли целую пачку денег довоенного образца и записную книжку. В кармашке также нашли обрывок какой-то газеты. К сожаление, мы смогли сложить из этого обрывка газеты лишь неполный портрет какого-то летчика. Но ясно видно, что это - первая страница газеты. На ней видны две последние заглавные буквы от названия: "ОТ" (возможно: "Сталинский пилот") и чуть ниже надпись: "ета" (возможно: "армейская газета"). На обратной стороне портрета читался кусочек стихотворения об освобождении Смоленска. Возможно, со временем в архиве нам удастся найти эту газету и установить чей же это мог быть портрет.

Останки летчика упаковали в большой целлофановый мешок и отвезли на судмедэкспертизу в Витебский морг.

5 мая 1985 года я с ребятами уезжала в г. Тулу на Всесоюзный слёт туристов. Путь наш лежал через Москву, и я забрала с собой документы летчика, чтобы передать их криминалистам на Петровку, 38.

После долгих объяснений и проверки документов вызвали научного сотрудника. При мне он аккуратно пинцетом разобрал мокрые, слипшиеся листочки документов. Между обложками и листами записной книжки обнаружили 36 фотографий. На всех фотоснимках эмульсия рассыпалась в порошок - остались лишь сероватые листочки бумаги, с чуть заметным изображением, не подлежащие восстановлению. И линь одна фотография чудом уцелела в комсомольском билете - фотография пожилой женщины в форме железнодорожницы (возможно, матери летчика).

Корда криминалистом был раскрыт комсомольский билет, мы очень удивились: все записи идеально сохранились. Он посоветовал не складывать билет, а сушить его в раскрытом виде, чтобы листочки не склеивались. Остальные документы пообещал обработать и, по возможности, прочесть до 12 мая - дня нашего возвращения со слета из Тулы в Москву.

В пригородном поезде, по дороге в Тулу, мы с ребятами внимательно рассмотрели комсомольский билет летчика: "Федоровский Владимир Александрович, 1921 года рождения, билет выдан в 1939 г. Кагановичским ГВК". А дальше - сплошные загадки: правая сторона билет написана на каком-то неизвестном нам языке - прочесть невозможно. Мы даже пожилым пассажирам в поезде показывали, но никто не мог ничего понять. На Всесоюзном слете обошли с этим билетом все делегация союзных республик. Кого только не расспрашивали, но все удивленно пожимали плечами. Такого шрифта никто не знал.

В программе Всесоюзного слета победителей похода была запланирована конференция по обмену опытом патриотического воспитания молодежи. Мне предоставили слово для выступления. Я коротко рассказала участникам слета о поиске и подъеме самолета, показала комсомольский билет летчика и обратилась за помощью.

На следующее утро меня вызвали в штаб слета. Там ожидал ветеран войны из Тулы, который, к счастью, сохранил довоенный административный справочник. Оказывается, Кагановичский район был одним из районов г. Алма-Ата.

- Почему же никто из делегации Казахстана не смог прочесть текст, написанный в комсомольском билете? - спросила я.

- А Вы обратитесь с этим вопросом к людям постарше из их делегации, - посоветовал ветеран.

К вечеру мы уже узнали, что билет, действительно, заполнен на старом казахском языке, да и Кагановичский район до войны в Алма-Ате был, но его уже давно переименовали.

После окончания слёта мы заехали в Москву. До отхода поезда на Витебск было ещё много времени. Я отправила ребят на экскурсию на ВДНХ, а сама поспешила на Петровку, 38.

Криминалисты не только обработали и прочли документы лётчика, но даже снимки в лучах специальных приборов сделали для нашего музея. Оказалось, что погибший экипаж принадлежал 233 Ярцевской штурмовой авиационной дивизии, что Федоровский В.А. был родом из г. Барабинска Омской (теперь Новосибирской) области.

Невозможно передать словами радость, охватившую меня. Найти однополчан погибшего экипажа теперь не составит особого труда. Но как успеть до захоронения разыскать родственников погибшего экипажа?! Решение пришло мгновенно: "Раз помогли на Петровке, 38, - возможно смогут помочь и в Министерстве обороны!"

Справившись у дежурного в Министерстве обороны о том, где ведется прием граждан, я записалась на прием к генералу. В приемной было много народа, каждый ждал своей очереди. Я с нетерпением посматривала на часы, ведь так можно и на поезд опоздать… И тогда я начала рассказывать сидящим в очереди людям о подъёме самолёта, о том, что привело меня сюда.

Старушка, сидящая рядом со мной, сказала:

- Так у Вас же дело государственной важности! Вы же не для себя ищете. Надо Вас без очереди пропустить!

- Проходите! Проходите без очереди! - предложили и другие.

Я поблагодарила сидящих людей и, когда освободился кабинет, вошла к генералу.

Генерал поздоровался со мной и предложил сесть за стол.

Я начала коротко рассказывать ему о подъеме самолета и показала документы, обработанные на Петровке, 38. Генерал что-то написал на листке бумаги и, протягивая мне записку, сказал:

- Вот Вам адрес Центрального архива Министерства обороны. Пошлите туда запрос. Вам ответят.

- Но, товарищ генерал буквально возмутилась я. - Адрес Подольского архива нам известен. Мы туда запрос поедали сразу, когда подняли самолет. Но ответ из архива нужно ждать по крайней мере 4-5 месяцев. Там очереди огромные - запросов очень много. А ведь мы собираемся хоронить погибший экипаж в день освобождения г. Витебска, 26 июня. Всего лишь месяц остался. Только Вы нам можете помочь!

Ни слова не промолвив в ответ, генерал снял трубку телефона и позвонил в Главное управление кадров Министерства обороны:

- Поднимите карточку на погибшего лётчика Федоровского Владимира Александровича! - представившись, потребовал он.

Почти сразу дали ответ: "Младший лейтенант Федоровский Владимир Александрович из 312 штурмового авиаполка 233 Ярцевской штурмовой авиационной дивизии не вернулся с боевого задания 14 января 1944 года".

- Ну, вот Вам и дата гибели экипажа, - сказал генерал, вежливо давая понять, что разговор окончен. - Остальное узнаете через архив…

- Ну товарищ генерал, - взмолилась я, протягивая ему маленькую фотографию (3х4см) матери Володи Федоровского. - Вот посмотрите! В комсомольском билете сохранилась фотография его матери. Все остальные снимки - эмульсия рассыпалась в порошок от долгого пребывания в воде. А эта - чудом уцелела. Вдруг она еще жива?! Ведь только Вы в силах нам помочь! Вам же быстрее дадут ответ из архива, чем нам. Вдруг она жива! Может на захоронение останков сына успеет приехать.

- Много Вы хотите! - с улыбкой сказал генерал и снял трубку телефона. - Соедините меня с начальником отдела по персональному учету потерь офицерского состава Центрального архива Министерства обороны! - потребовал он. И когда соединили, коротко изложил просьбу.

Ему, видимо, ответили, что необходимо время, чтобы найти. Но генерал перебил начальника отдела:

- Так! Через 20 минут мне доложить! - и повесил трубку. - Подождите, пожалуйста, в приемной, - сказал он мне, - я Вас вызову.

Ровно через 20 минут он передал мне записку с адресом матери Федоровского В.А.: "г. Алма-Ата, 1-ый Железнодорожный переулок, д. 25. Федоровская Мария Ефимовна".

Приехав в Витебск, я послала запрос в адресной стол г. Алма-Аты, но мне ответили, что такая женщина в Алма-Ате не проживает.

Все попытки Казахского телевидения и периодической печати разыскать мать Володи результатов не дали. Обращались мы за помощью и в Алма-Атинский обком комсомола, но все безрезультатно.

Трижды в газете "Собеседник" была большая статья о поисках самолета, помещали в одном из номеров и фотографию матери В. Федоровского. Прочли эту статью школьники в г.Барабинске и помогли найти двоюродных брата и сестру Володи. Они прислали письмо и фотографию, на которой Володе около 14 лет. Другой у них, к сожалению, не сохранилось, так как отец и мать Володи еще до войны разошлись и жили в разных городах. Прислали для музея и фотографии отца Володи: снимок, сделанный до войны и незадолго до смерти. Отец Володи умер в 1984 году, так и не узнав, где погиб его сын.

Похоронили экипаж в Витебске, на воинском кладбище. Впереди могила летчика, а сзади - могила стрелка, как и летали одним экипажем. Провожали погибший экипаж в последний путь не только "искатели", но и однополчане из 233 Ярцевской штурмовой авиадивизии, и ветераны 953 Витебского штурмового авиаполка, собравшиеся в Витебск на очередную встречу. Председатель совета ветеранов 233 Ярцевской дивизии Логунов Н.И. передал училищному музею книгу маршала авиации Ефимова с благодарственной надписью автора. Оказалось, что маршал авиации Ефимов в годы войны был однополчанином Володи Федоровского.

Но на этом поиски погибших в годы войны самолетов мы не прекратили. Наши ребята захотели своими руками поднимать из озер и болот погибшую боевую технику. Члены клуба туристов "Искатель" заработали в колхозе во время сельхозработ деньги, купили водолазные костюмы, акваланги. И при клубе была создана секция подводного плавания. Возглавил ее Игорь Николаевич Красовский. Первыми водолазами клуба стали учащиеся училища Капитонов Саша, Баранов Сергей, Щирский Саша, Пенхальский Виталий.

Когда в 1986 г. мы выехали на Бернское озеро, чтобы поднять двигатель самолета Ил-2, впервые под лед озера опускались наши мальчишки. Перед выездом в училище под руководством мастера производственного обучения Бондарева В.В. ребята изготовили из труб специальную треногу, которую при подъеме двигателя установили на лед. Обвязав под водой двигатель и перебросив трос через блок треноги, механической лебедкой начали его поднимать. Трижды двигатель обрывался, уходил на дно. И все же удалось его поднять. Двигатель доставили в училище, где он был установлен на пьедестал (забегая вперед, хочется сказать, что в 1991 году этот двигатель был передан музею на Поклонной горе в Москве, где установлен на восстановленный самолет Ил-2. Причем самолет при необходимости даже взлетать может - двигатель находится в рабочем состоянии).

Различные детали поднятого самолета, его вооружение, личные вещи погибшего экипажа, экспонируются в музее боевой славы 953 Витебского штурмового авиаполка в Витебском ПТУ-96. Ежегодно музей посещает около пяти тысяч человек - школьники и гости нашего города. И всем экскурсоводы музея подробно рассказывают о поисках и удивительных находках "искателей", о тайнах Бернского озера…